Долина Муса-Вади


В долине, что называют "Муса-Вади",
Я жду Моисея -- вместе со мной народ.
Запасы еды иссякли и нет воды.
Пророк нас покинул снова -- сказал, придёт.
Ослепли глаза от неистовой синевы.
В повозку со скинией грустный впряжён осёл,--
Нигде ни колючки, ни кустика, ни травы,--
Лишь Мертвого моря едкий крутой рассол.
То страх управляет нами, то медный змий,
Мы Господа молим избавить нас от невзгод.
Одни со слезами стонут:"Ах, Боже мий!"
Другие негромко шепчут:"Mein lieber Gott!"

В долине, что называют "Муса-Вади",
Я жду Моисея -- вместе со мной народ.
Четыре пустыни оставлены позади,
Четыре моря пройдены нами вброд.
По вязким пескам бредя из последних сил
Сквозь дождь ледяной и самума свистящий ад,
Мы вновь утыкаемся в холмики тех могил,
Которые вырыли несколько лет назад.
Бог ордер на землю выдал нам смотровой.
Последний хребет перевалим ещё, а там
Долины рек полны голубой травой,
И нету гиен, крадущихся по пятам.

В долине, что называют "Муса-Вади",
Я жду Моисея -- вместе со мной народ.
Больное сердце гулко стучит в груди,
И сороковой истекает сегодня год.
Последний в дороге не сгинувший ветеран,
Былинкой седою кренящийся на ветру,
От этих скитаний бесплодных и старых ран,
Всего вероятней, скончаюсь и я к утру.
А ночь над миром хрустальнее всех ночей.
Мерцает тускло месяца ёелтый жгут.
Хамсин пустыни -- дыхание тех печей,
В которых завтра внуков моих сожгут.
И вспоминая рабства позорный плен,
В долине, что называют "Муса-Вади",
В последний раз я силюсь привстать с колен,
В последний раз шепчу я:"Господь, веди."

1997