Чаадаев
Потомок Чаадаева, сгинувший в сороковом,
На русский язык перевёл большинство его писем.
Из бывших князей, он характером был независим,
На Зубовской площади жил и в Бутырках потом.
Уверенный духом, корысти и страха лишён,
Он в семьдесят девять держался, пожалуй, неплохо,
И если записке Вернадского верить, то он
Собою украсить сумел бы любую эпоху.
Он был арестован и, видимо, после избит
И в камере умер над тощей тюремной котомкой.
А предок его, что с портрета бесстрастно глядит,
Что может он сделать в защиту себя и потомков?
В глухом сюртуке, без гусарских своих галунов,
Он в сторону смотрит из дальней эпохи туманной.
Объявлен безумцем, лишённый высоких чинов,
Кому он опасен, затворник на Старо-Басманной?
Но трудно не думать, почувствовав холод внутри,
О силе, сокрытой в таинственном том человеке,
Которого более века боятся цари.
Сначала цари, а позднее -- вожди и генсеки.
И в тайном архиве, его открывая тетрадь,
Вослед за стихами друг другу мы скажем негромко,
Что имя его мы должны написать на обломках,
Но нету обломков, и не на чем имя писать.
1987
Комментарий.
Потомок Чаадаева, сгинувший в сороковом -- Шаховской Дмитрий Иванович (1861-1939), князь, земский деятель, публицист, один из лидеров кадетов. Депутат 1-й Государственной Думы (1906), в 1917 министр государственного призрения Временного правительства. С 1920 литератор, опубликовал материалы о Чаадаеве (Лит. наследство, т.22-24, 1935 г.). Работал в кооперации. Репрессирован; реабилитирован посмертно.
Затворник на Старо-Басманной -- объявленный сумасшедшим П.Я. Чаадаев проживал под негласным домашним арестом.
|