Неаполь


Неапольской бухты пронзительно ясные дали
Покой обещают вконец измочаленным нервам.
Из дальней России бежали всегда не сюда ли,
От Третьего Рима спастись понадеявшись в Первом?
В зелёном камзоле, порою июльскою душной,
Любуясь судами на гладкой поверхности синей,
Здесь бродит беспечно, ещё не задушен подушкой, 
Опальный царевич с подругой своей Евфросиньей.
И слушая плач италийской чарующей скрипки,
Не зная о том, что назавтра на дыбе ей биться, 
Гуляет пешком, не скрывая счастливой улыбки, 
Княжна Тараканова об руку с цареубийцей.
А там, где за мысом лазурный виднеется остров, 
Куда ни Лука не сумеет добраться, ни Сатин,
В соломенной шляпе, в рубахе просторной и пёстрой, 
Сидит на скамье пролетарский великий писатель.
Но шторм подступает, лиловою тучей разбухнув,
И сразу пустеют прибрежные бары и пляжи,
И море смывает с холста нарисованной бухты
Самих беглецов и старинные их экипажи.
Балтийской овчинкой становится небо рябое, 
Кровавою пеной вскипает придонная глина,
И пахнут внезапно солёные волны прибоя
Гнилою водой Алексеевского равелина.

1999