Юлию Крелину



И в январские пурги, и в мае, где градом беременна,
Налетает гроза с атлантических дальних морей,
Вспоминаю хирурга, прозаика Юлия Крелина,
Что друзей провожает из морга больницы своей.

Не завидую другу, целителю Крелину, Юлику,--
Медицина его непроворна, темна и убога.
В ухищреньях своих он подобен наивному жулику,
Что стремится надуть всемогущего Господа Бога.

Почесав в бороде, раскурив неизменную трубку,
Над наполненной рюмкой что видит он, глядя на нас?
Сине-желтую кожу лежащего в леднике трупа?
Заострившийся нос и лиловые впадины глаз?

Не завидую другу, писателю Юлию Крелину,--
Он надежно усвоил, что вечность не стоит и цента.
Сколько раз с ним по-пьянке шутили мы, молодо-зелено,
Что бояться не следует,-- смертность, увы, стопроцентна.

Пропадает в больнице он ночи и дни тем не менее,
И смертельный диагноз нехитрым скрывая лукавством,
Безнадёжных больных принимает в свое отделение,
Где давно на исходе и медперсонал, и лекарства.

Не завидую другу, врачу безотказному Крелину,--
В неизбежных смертях он всегда без вины виноватый.
С незапамятных лет так судьбою жестокою велено:
Тот в Хароны идет, кто когда-то пошел в Гиппократы.

Не завидую я его горькой бессмысленной должности,
Но когда на меня смерть накинет прозрачную сетку,
На него одного понадеюсь и я в безнадежности,
Для него одного за щекою припрячу монетку.

1994