Памяти Давида Самойлова


Его везли от собственных столиц,
Где был он лишь ненадолго -- проститься,
И вслед ему весёлой вереницей
Тянулись стаи прилетевших птиц.

Его везли от площади Борьбы
("С самим собой,"-- так он шутил когда-то),
Где лет минувших памятные даты
Как верстовые видятся столбы.

От подмосковных домиков и круч,
Заснеженных опушек невозвратных,
Где высветил его армейский ватник
Неугасимый моцартовский луч.

Его везли от собственных столиц.
Так увозили некогда другого,
И были так же сдержанно суровы
Измученные лица у возниц.

Шумела у обочины вода.
Зажёгся день, недолгий, словно спичка.
Быть вне столиц -- вернейшая привычка,
При жизни и по смерти -- навсегда.

Среди несчастий тяготиться счастьем,
Не слышать шума и дышать в дыму,
Быть ко всему, как Пушкин, непричастным
И всё-таки причастным ко всему.

Не всё ль равно лежать в земле какой,
Опалихе, Москве или Пернове,
Когда возможно воплотиться в слове,
Которое витает над Землёй?

И, устремясь к ему лишь видной цели,
Живущим дав несбыточный пример,
В конце строки вдруг умереть на сцене,
Как Сирано, как Гамлет, как Мольер.

1990