Выбор


Видно так и умру, различать не научен
Незаметную грань между злом и добром.
Семисвечником Боинг врезается в тучу,
Покидая кренящийся аэродром.

Исчезает земля, перешедшая в ветер.
Разрываясь, пространство свистит у окон.
По какому завету живу я на свете?
Внуки -- в Ветхом завете, а я -- ни в каком.

Пролетели года,-- мне нисколько не жаль их.
Лишь недавно я понял, лишённый волос:
Мой закон оставался на третьей скрижали,
Что с Синайской горы Моисей не донёс.

Я с ладони кормил заполярных оленей.
На спине моей шрамы от ран ножевых.
Блудный сын, я припал бы к отцовским коленям,
Только папы давно уже нету в живых.

В справедливость земную поверивший прочно,
О молитвах забыв, что читал ему дед,
Он лежит в ленинградской болотистой почве,
Сохранивший до смерти партийный билет.

Не связать воедино разбитые звенья.
Очевидно, причина тому не проста,
Что не может рука совершить омовенье,
И не может подняться она для креста.

Но покуда судьба не стучится у двери,
Я неправедной жизни своей не стыжусь.
Бог послал мне тебя, чтобы я в него верил,--
За соломинку эту пока и держусь.

И боюсь я, потомок печального Лота,
На покинутый дом обернуться назад,
Где мерцает звезда под крылом самолёта,
Возвещая о том, что приходит шабат.

1997