главная страница | пресса

Олег Хлебников.

ЕСЛИ ПОЮЩИЙ АКАДЕМИК НЕ ПЬЯН, ЗНАЧИТ, ЭТО ГОРОДНИЦКИЙ

Александр ГОРОДНИЦКИЙ
(1933, Ленинград)

Геофизик, доктор геолого-минералогических наук, профессор, академик Российской Академии естественных наук, член бюро Секции наук о земле РАЕН, председатель Рабочей группы по геомагнитным и электромагнитным исследованиям океана в Совете по Мировому океану при президиуме РАН.
Автор 230 научных публикаций, участник более чем 30 океанских экспедиций, в том числе на Северный полюс и в Антарктиду.
Один из первооткрывателей месторождения меди в районе Игарки.
Автор восьми поэтических сборников, двух книг прозы, более двухсот песен.
Президент Ассоциации российских бардов

Вообще-то я не люблю бардовские песни. Тем более всевозможные клубы самодеятельной песни, в которых, убей бог, мерещится что-то коммунарское (а коммунарство не люблю еще горячей), экзальтированно романтическое и слюняво-коллективистское. Именно здесь из всего Окуджавы выбирается самое примитивное и пафосное: «Возьмемся за руки, друзья!» и «Давайте говорить друг другу комплименты» — и поется хором, со взятыми за руки руками... Зачастую бардовские песни оказываются, если продолжать цитировать Булата Шалвовича, этаким путешествием дилетантов: текст до настоящих стихов недотягивает, музыка удивительно походит на многое слышанное (кто-то это явление хорошо определил — «ни у кого не украденное несвое»), игра на гитаре тоже, как правило, оставляет желать много лучшего, певческий талант не сравним не только с Карузо или В. Меладзе, но и с Марком Бернесом. Однако все вместе — прямо цирковой номер.
Так и слышится перешептывание в зале:
— А слова тоже его?
— Угу.
— И музыка?
— Угу.
— А еще сам поет и играет, во дает!
Ах, если бы этот наивно-восторженный слушатель, безусловно россиянин, вспомнил, сколько всего он умеет сам (чего ни одному европейцу или американцу в страшном сне не приснится)!
Починить протекающий ржа-вый кран на кухне и давно отживший свое, но дорогой сердцу и карману четырехколесный драндулет, самостоятельно, в одни руки поклеить обои и побелить потолки, позаниматься с оболтусом сыном ихним английским и нашей информатикой и т. д. и т. п., да еще и быть при этом неплохим специалистом в теории поверхностного натяжения или практике глубокого бурения, то…
То неужели бы он с меньшим энтузиазмом распевал во время дружеских застолий бардовские песни? Нет и еще раз нет! Наш человек добр и самозабвенен. И я за столом, напротив, подпеваю ему, даже когда исполняются не самые любимые бардовские песни.
О себе оговорюсь: моя нелюбовь к бардам (в основном, конечно, из-за плохих, но как бы глубокомысленных стихов, разваливающихся без плохой же, но музыки) знает немало великолепных исключений (подтверждающих правило): Александр Галич, Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Юлий Ким, Новелла Матвеева, Вероника Долина, Александр Башлачев и... Если кого-то забыл, то пусть меня простят, но сейчас речь об «и».

Реплика в антракте
Я думаю, это наш самый романтический бард из первого призыва. Его вдохновенная внешность совершенно подтверждает этот тезис. Стоит только посмотреть, как этот лысоватый, седоватый академик в джинсовом костюме стоит перед микрофоном и поет с воодушевлением двадцатилетнего шестидесятника, чтобы понять вечную молодость нашего поколения.
Юлий КИМ

Эта привязанность долгое время, к стыду, была для меня анонимной. Я просто любил несколько очень разных песен, не зная, что у них один и тот же автор и собственно — кто он. Мое невежество было наказано. Во времена застоя проводилось множество различных совещаний, фестивалей, слетов и семинаров молодых писателей. Завершались они, как правило, официальными банкетами для тех, кто не переусердствовал на неофициальных. Так вот, на одном из таких банкетов одного из таких совещаний в «молодогвардейском» пансионате «Березки» мы вместе с другом-поэтом оказались за столом напротив главного редактора поэзии издательства — стихотворца К. Одетый в положенную по должности и убеждениям кожанку, К. смачно рассказывал, как он охотился на зайцев с автоматом Калашникова. Глаза его сверкали...
Но вот количество выпитого перешло в новое качество, и, невзирая на идейные и нравственные расхождения, все сидящие за столом слились в экстазе хорового пения хороших русских народных песен. Наконец возникла неизбежная пауза, и кто-то из русофильствующих изрек:
— Эх, мало мы своих-то песен знаем, мало!
На что мы с другом решили возразить делом и, несмотря на отсутствие слуха (у друга) и голоса (у меня), исполнили дуэтом песню неприятного большинству присутствующих подозрительной фамилией поэта Александра Аронова. Песня кончилась строчкой: «А робость к нам приходит только после сорока...»
Стихотворец и охотник К., подперев кулаком подбородок и слегка оскалясь, слушал. Последняя строчка его явно задела, что-то напомнила.
— У меня тоже есть песня, — процедил он, — может, слыхали — «Все перекаты да перекаты»?
Как не слыхать! Мы с другом переглянулись. О, сколько раз в разных компаниях, не имея на то никаких биографических оснований, и он, и я горячо подпевали:

А где-то бабы живут на свете,
Друзья сидят за водкою...
Играют волны, владеет ветер
Моей дырявой лодкою...
К большой реке я наутро выйду,
А лето скоро кончится,
И подавать я не стану виду.
Что умирать не хочется...

«Да, — снова переглянулись мы, — дерьмо-то дерьмо, а гляди, какую песню сочинил».
Но все-таки Пушкин прав: гений и злодейство две вещи несовместные: не мог охотник с автоматом на зайцев К. написать ничего подобного "Перекатам", не та субстанция.
И потому вполне закономерно, что в наше нелегкое время он уже не распоряжается судьбами поэтов (ими распоряжается само это нелегкое время), а, рассказывают, торгует газетами в подземном переходе, наверное, и нашу продает (что, впрочем, сейчас может случиться и с истинным поэтом, не освоившим другой профессии). А тот, кто действительно написал эту присвоенную стихотворцем К. по пьяни и комплексу неполноценности песню, продолжает писать новые — не хуже.
«Тот, кто» — Александр Городницкий, автор еще и классических, любимых с юности не одним мной «Атлантов» (помните, «Атланты держат небо на каменных руках»?), а кроме того — серьезный ученый, академик и замечательный — мягкий, скромный, добрый и умный — человек.
Кстати, из категории бардов он выделяется уже тем, что сам на гитаре не играет — только иногда опирается на нее во время выступлений, ему аккомпанирует Александр Костромин.

Реплика в антракте
«Атлантов» Городницкого мы пели в девятом классе. Тогда я не мог мечтать, что однажды мы познакопимся, станем товарищами. Когда мы познакомились, я с удивлением узнал, что Александр Городницкий не умеет играть на гитаре. Но он всю жизнь учится. Сейчас он на гитаре играет. Может быть, потому, что к его шестндесятилетию мы подарили «Самоучитель игры на гитаре».
Юрий ЩЕКОЧИХИН

Зато сам Городницкий очень серьезно и проникновенно поет, умеет, как уже было сказано, оставаться настоящим ученым, несмотря на то, что вместе с коллегами несколько месяцев не получает зарплату (в России все хорошее делается даром, чем и пользуются те, кто ничего хорошего сделать не может, не умеет), и все лучше пишет свои стихи. (Да простится мне невольная реминисценция — из Николая Глазкова: «лучше всех пишу свои стихи».) Стихи Городницкого в отличие от большинства бардов существуют не только вместе с мелодией. Они не теряют авторской интонации на снежно-белом (холодном) листе ничего не прощающей бумаги. Почитайте.

Реплика в антракте
В разноцветной уличной толпе городов Израиля можно увидеть людей, находящихся в особо тесных отношениях с еврейским Богом. Эти люди могут носить или не носить черную шляпу и долгополый сюртук. В любом случае они легко узнаются.
Именно таким был старец, подошедший к нам после очередного концерта, на котором Городницкий в голубом джинсовом костюме мужественно пел свои бодрые песни.
— Мой сын, — представил его Городницкий.
Я отошел и стал поодаль, чтобы не мешать сыну беседовать с отцом. Стоял, посматривал в их сторону, пытался что-то понять. До сих пор пытаюсь.
Дмитрий СУХАРЕВ